Рогачев не нашелся что ответить, а бедный наш Тимофей Иванович втянул голову в плечи, услышав такие дерзости, и глядел на командира испуганно.
— Не шумите, афиняне, — сказал я неожиданно для себя, и это было, пожалуй, первым моим обращением за многие рейсы, не связанным с высотой и курсами. — Мы — летим, это главное.
— Ха! — посмеялся Саныч. — Разве это шум, говорим шепотом. А кто это сказал афинянам?
— Сократ, — ответил Рогачев и заговорил о жизни философа.
Мне вспомнился день рождения, и стало понятно, что наш разговор не прошел напрасно: Рогачев проработал какую-то книгу. Говорил он уверенно, да и что удивляться — цитировал, и когда дошел до суда над Сократом, то вроде бы в пику Санычу сказал:
— Это тоже было раньше.
— Слабаки! — приговорил наш второй афинских судей. — Развели говорильню. Отстранили бы его от полетов, пропесочили на разборе да придумали бы еще что-нибудь.
— Он не летал.
— Быть того не может, — возразил Саныч с такой убежденностью, что я едва не засмеялся. — Чем же он занимался в таком случае? Если не летал, значит, учил других, как надо летать. Это работа полегче, потому что... — он не договорил и неожиданно заключил: — Третьего в нашей жизни не дано!
Рогачев рассмеялся, глядя на Саныча, и сквозь смех сказал, что Сократ — думал.
— Тем более! — отрезал Саныч, и мне стало понятно, что сейчас он шутя, но разберет нашего умельца по винтикам и, чем черт не шутит, забудет собрать. — Думать каждый умеет, это не работа. Да возьми и другое: все возьмутся думать, а летать кто будет?
— Все сразу не возьмутся.
— Да?
— Да! — подтвердил Рогачев. — Мы если до чего и доходим, то не все сразу, а постепенно.
— Мысль интересная...
— Интересная, — перебил Рогачев, — но повеселил ты нас от души. Давно ничего этакого не слышал.
— Какое там веселье, — возразил Саныч, вздохнув. — Говорил я — серьезней некуда. Обвинение, защита, речи готовили, волновались, даже странно слышать. У нас соберутся три-четыре человека да так закрутят, что имя свое забудешь. Бегал бы твой Сократ между профкомом и месткомом, больше месяца не выдержал бы. Как считаешь, навигатор?
— Посадили бы на телефон подежурить, — ответил я. — Привели бы в чувство.
— Слышал?! И это сейчас, а что дальше будет?
— Ничего не будет, — возразил Рогачев, понимая, что Саныч провел его, хотел еще что-то добавить, но не успел.
— Это точно! — воскликнул Саныч и отвернулся к форточке, давая понять, что дальнейший разговор его не интересует.
