Признаться, я удивился и сразу подумал, что ее прислал Рогачев: такой приход завершал и день рождения, когда мы с нею якобы танцевали в полутемной комнате, и неожиданную встречу у Татьяны. Глаша извинилась за внезапное вторжение, говорила тихим голосом и, видно было, очень смущалась, отчего и показалась мне несколько другой. Возможно, последние события ее действительно изменили... Когда я взял ее плащ и повесил на гвоздь на дверном косяке, она поблагодарила и спросила вкрадчиво:
— Не ожидал?
— Нет, — ответил я. — Проходи в комнату.
Она кивнула, прошла на кухню, села на табуретку у окна и попросила сигарету.
— Иногда курю, — пояснила она, глядя на огонь спички. — Как ты относишься к курящим женщинам?
— Точно так же, как и к тем, которые не курят, — ответил я, потому что курение, собственно, ни о чем не говорило.
Глаша жадно затянулась, заметила шутя, что чужие сигареты всегда кажутся слаще, и сказала, что последнее время она долго думала, прежде чем отправиться ко мне, но теперь...
— Теперь я здесь, — продолжила она и вскинула руку в сторону плиты, узкого красного стола и двух стеклянных банок на нем, — так что отбросим всякие прелюдии. Я пришла поблагодарить тебя. Это вполне естественно, правда?
Она подняла на меня глаза, стараясь определить, радуют ли меня ее слова, и пальцы ее немного дрожали. Было похоже, что Рогачев к ее приходу не имел никакого отношения. Я ничего не ответил и продолжал слушать. Говорила Глаша тихо и очень разумно, видать, все основательно продумала. Немного смущалась и часто вопросительно смотрела на меня, ожидая поддержки, волновалась, и это волнение удивительно меняло ее, казалось, это совсем не та женщина, которая распекала Рогачева в комнате Татьяны. Кстати, она правильно поняла, что там произошло, обвинила во всем мужа, припомнив, что нечто подобное случалось и раньше. О часах она или же не знала, или не придавала им большого значения — во всяком случае, их даже не вспомнила, но зато уверила меня, смущенно улыбнувшись, что переживет измену и на этот раз.
— Я была у Тани, — сказала она, пристально взглянув на меня. — Мы чудесно поговорили, обсудили и... Мы женщины, и всегда поймем друг друга, правда?
Я кивнул: интересно было послушать, что она придумает еще, потому что ни в какое понимание между женщинами не верил; об этом не стоило даже заикаться, так же, впрочем, как и о понимании между мужчинами.
